-
- offline
- Site Admin
- Репутация: 0
- Сообщения: 3725
- Зарегистрирован: 12-07, 09:13
- Откуда: Питер
Для внедрения в моск отдельных товарисчей более адекватного понимания реальности приведу цедулю одного френда по LJ:
Сегодня опоздал на работу. На целый час. Правда, опоздал по весьма уважительной причине – меня загребла «уголовка». Прямо с самого утра. Только я вышел из подъезда, только закурил, только пошкандыбал к автобусной остановке, как – хоп, здрасьте пожалуйста: «Уголовный розыск, пройдёмте!..»
Ну, я и прошёл. В микроавтобус, где сидел абсолютно лысый дядька в китайском заношенном пуховике, из дыр которого пучками лезли перья и вата. Дядька что-то неистово писал. Напротив дядьки имела место быть тётка лет пятидесяти с хозяйственной сумкой. Из сумки вызывающе торчал веник. Широко и раздольно (как русский крик «йоп-твайу-мать!») разбросав ноги по обе стороны веника, тут же сидел оперативник, пересчитывающий большие конверты.
А в пяти метрах от микроавтобуса, задумчиво глядя одним глазом в хмурое московское небо, лежал труп.
Тётка резво что-то подписывала, подписывала и подписывала. Через минуту, закончив это увлекательное занятие, она радостно пискнула: «Всё?» Получила в ответ солидный кивок лысого дядьки и резво выпорхнула из недр УАЗика.
Теперь настала моя очередь.
- Вы будете понятым. - с дежурной угрозой в голосе сказал оперативник. Добавил: - Вот, распишитесь, - и протянул мне освободившуюся после тетки толстую пачку пустых бланков и не менее пустых конвертов.
- В чём я должен расписаться?
- В том, что вместе с нами присутствовали при осмотре места происшествия, обследовании тела и сбора вещдоков, - при последних словах опер демонстративно потряс конвертом.
- А зачем конверты?
- Я же говорю – для вещдоков.
- Каких?
- Всяких. Вам-то какая разница?
- Ну, должен же я знать, под чем подписываюсь.
Опер вздохнул и посмотрел на меня, как доктор на завсегдатая Кащенки. Т.е. ласково и кротко:
- Я же вам уже объяснил. Вы подписываетесь под тем, что вместе с нами присутствовали при осмотре…
- Но я не присутствовал. Да и лист протокола осмотра места у вас пустой. Как же я могу его подписать?
Разговор доктора с психом продолжался:
- Мы потом всё впишем, соберем и по конвертикам разложим – не сомневайтесь. У нас – своя работа, у вас – своя. Вы ж наверное на свою-то опаздываете? Вот и бегите себе… туда. Только черкните подпись тут, тут, тут и вот тут, на конвертах.
- Не могу я подписывать чистые листы. И пакеты с неизвестным будущим содержимым подписывать не буду. Это дело подсудное.
- Да никакое оно не подсудное! – «доктор» явно начал закипать. – Не мешайте нам работать! Ставьте подпись и идите.
- Нет, это я подписывать не буду.
- Вить, давай я другого понятого найду, а? Не такого идейного? – с мукой в голосе обратился оперативник к лысому.
- Нельзя. – угрюмо откликнулся лысый, не отрываясь от писанины. – Я уже его ФИО и адрес в бланк вписал, а второго бланка у меня нет.
- И что теперь делать?
- Снимать штаны и… - озлился Витя, развернулся и с улыбкой уже знакомого доктора-кащенита взглянул мне в глаза. С хрипотцой обратился:
- Послушайте, товарищ…
«Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!» - почему-то промелькнуло в моей голове начало сталинского радиообращения от 3 июля 1941 года.
- Послушайте, товарищ, вы понимаете, что вы делаете? – повторил Витя. Не дождался от меня прогнозируемой реакции, и сам ответил на свой вопрос: - Да ни хрена вы не понимаете!
- На мой взгляд, я пытаюсь соблюдать закон. – застенчиво признался я.
- Это, конечно, хорошо. – поспешил согласиться лысый. И тут же озадачил меня новым вопросом: - Только на хрена это надо?
Признаюсь, не нашёлся, что ответить на подобную милицейскую ремарку.
Приняв моё молчание за приглашение развить ранее затронутую тему, Витя заметно оживился:
- Смотрите. – лысый зачем-то раскинул в стороны руки. Словно собирался придушить меня в объятиях. - Вы сейчас сидите тут и зря теряете время…
- Как факт.
- Вот видите!
- Что?
- Где?
- В смысле?
- Не понял.
- Я – тем более.
- Я же вам про это, а вы про что?
- И я про это же.
- Да?
- Конечно.
- Странно.
- Очень точно подмечено.
- Где?
- А на этот вопрос я уже вам отвечал.
- Говорите понятно!
- А я как говорю?
- Не так.
- А как?..
Тут Витя сломался. Видимо - окончательно перестал понимать кто из нас доктор, а кто пациент дурки. Гневно побуравил понятого глазами и обреченно махнул оперативнику:
- Ну, ты это… Давайте, осматривайте там всё. Фиксируйте… По правилам.
Последнее слово лысый произнёс так, словно хотел сплюнуть.
И мы с опером пошли к телу.
- Идите осторожнее. Не затопчите следы. – наставлял меня опер, одновременно стряхивая пепел сигареты себе под ноги.
На вопрос о том, какие следы я могу затоптать на покрытом лужами асфальте, услышал уже знакомый ответ. Опер с умным видом сказал: «Разные!», - и мы двинулись дальше.
Если кто не в курсе, так я вам поясню – большинство людей, покинувших этот мир насильственным путем, после этого начинают напоминать неряшливую кучу тряпья. Наш покойник тоже не был исключением из этого правила. Определённо можно было сказать только одно – труп при жизни был мужчиной. Лицо опознанию решительно не поддавалось – сплошные кровавые лохмотья, посреди которых уцелел один глаз. Из пробитого темечка под голову натекло n-ное кол-во мозгов. Короче – не особенно аппетитная картина. От проблёва лично меня спасла невесть откуда всплывшая доля здорового пофигизма + немалый опыт перетаскивания мертвяков в бытность работы больничным охранником (угу, есть и такая пёстрая страница в моей биографии).
Опер достал из папки лист формата А4 с какими-то детскими каракулями, сунул его мне и не без пафоса изрек:
- Вот. Сверьте схему места происшествия с местностью.
Я сверил. Наивно спросил, где на схеме обозначен север? Оказалось, что севера на схеме нет. Зато есть точное расстояние от правой пятки покойного до бордюра. Дальше было, как бы это цинично не звучит, не менее весело. Особенно запомнился момент, когда оперативник прогулялся по карманам трупа, не нашёл там никаких документов и риторически поинтересовался:
- Блядь! Ну сколько ж можно объяснять народу, что паспорт всегда надо с собой носить?!..
Второй запомнившийся момент – осколок горлышка бутылки, найденный на газоне. Судя по подтёкам крови, именно ей мужика по темечку и приголубили. Опер аккуратно вынес горлышко с газона и положил на дорогу в паре шагов позади УАЗика. Не прошло и пары минут, как за нашей спиной раздался скрип тормозов, а сразу вслед за этим длинная загогулистая рулада Вити – торжественно прибывшее на театр военных действий начальство своим джипом раскрошило бутылочный вещдок ко всем куям. Опер скорчил совершенно неописуемую рожу и прямо на коленке стал править свою «схему происшествия». Зачеркнул «горлышко бутылки с подтёками бурой жидкости» и вместо этого написал «рассеянные стеклянные осколки предположительно бутылки»…
Дальше выяснилось, что «подтёки бурой жидкости» имеются ещё и на трёх неподалёку запаркованных машинах (видимо ночью о них мужика лицом и возили). Пришлось Вите вызывать подкрепление, которое занялось фотографированием кровавых клякс и поиском владельцев автомобилей. Потом пришло сообщение, что милиция оперативно уже повязала двух бомжей, оперативно сознавшихся, что именно они укокошили сегодня мужика на нашем проспекте. Витя воспрял и начал светиться изнутри, но быстро потух, когда ему на мобилу звякнули из соседнего отделения и проинформировали, что бомжи никак не могли в минувшую ночь никого ухайдокать, т.к. всю ночь благополучно продрыхли у Витиных соседей в «обезьяннике». Зато соседи предложили расколоть на предмет причастности к мокрухе работающих по ночам неподалёку дорожных рабочих.
Много чего ещё было. Опер находил «следы волочения тела», на поверку оказавшихся раскисшими собачьими какашками. Витя ловил любого проходившего мимо чела мужского пола в диапазоне 16-60 лет и требовал от него неопровержимого алиби на момент прошедшей ночи. Опер, совершенно не стесняясь меня, предлагал подбросить покойному пакет с наркотой, чтобы этим прикрыть какую-то графу «ну, помнишь, по тому делу». И было совершенно непонятно, что это - тонкая ментовская шутка или самая что ни на есть правда жизни?
Витя долго по телефону на кого-то орал петушиным голосом, перемежая эмоции репликами "я что? На своём хере его в морг попру?!.."
Короче, каждый веселился, как мог. И только покойнику на всю эту бурную деятельность наших правоохранительных органов было в высшей мере наплевать.
На работу, как уже было сказано, я сегодня опоздал. Когда звонил предупредить о том, что задерживаюсь, на вопрос руководства «а, собстна, какого рожна?», честно ответил, что у меня тут труп.
Руководство ойкнуло и заткнулось, а опер, заметив, что я закончил разговор, тут же стрельнул у меня сигариллу…
Вопросы есть? Или есть какие-то иллюзии насчет того, что "время беспредела прошло"?
Сегодня опоздал на работу. На целый час. Правда, опоздал по весьма уважительной причине – меня загребла «уголовка». Прямо с самого утра. Только я вышел из подъезда, только закурил, только пошкандыбал к автобусной остановке, как – хоп, здрасьте пожалуйста: «Уголовный розыск, пройдёмте!..»
Ну, я и прошёл. В микроавтобус, где сидел абсолютно лысый дядька в китайском заношенном пуховике, из дыр которого пучками лезли перья и вата. Дядька что-то неистово писал. Напротив дядьки имела место быть тётка лет пятидесяти с хозяйственной сумкой. Из сумки вызывающе торчал веник. Широко и раздольно (как русский крик «йоп-твайу-мать!») разбросав ноги по обе стороны веника, тут же сидел оперативник, пересчитывающий большие конверты.
А в пяти метрах от микроавтобуса, задумчиво глядя одним глазом в хмурое московское небо, лежал труп.
Тётка резво что-то подписывала, подписывала и подписывала. Через минуту, закончив это увлекательное занятие, она радостно пискнула: «Всё?» Получила в ответ солидный кивок лысого дядьки и резво выпорхнула из недр УАЗика.
Теперь настала моя очередь.
- Вы будете понятым. - с дежурной угрозой в голосе сказал оперативник. Добавил: - Вот, распишитесь, - и протянул мне освободившуюся после тетки толстую пачку пустых бланков и не менее пустых конвертов.
- В чём я должен расписаться?
- В том, что вместе с нами присутствовали при осмотре места происшествия, обследовании тела и сбора вещдоков, - при последних словах опер демонстративно потряс конвертом.
- А зачем конверты?
- Я же говорю – для вещдоков.
- Каких?
- Всяких. Вам-то какая разница?
- Ну, должен же я знать, под чем подписываюсь.
Опер вздохнул и посмотрел на меня, как доктор на завсегдатая Кащенки. Т.е. ласково и кротко:
- Я же вам уже объяснил. Вы подписываетесь под тем, что вместе с нами присутствовали при осмотре…
- Но я не присутствовал. Да и лист протокола осмотра места у вас пустой. Как же я могу его подписать?
Разговор доктора с психом продолжался:
- Мы потом всё впишем, соберем и по конвертикам разложим – не сомневайтесь. У нас – своя работа, у вас – своя. Вы ж наверное на свою-то опаздываете? Вот и бегите себе… туда. Только черкните подпись тут, тут, тут и вот тут, на конвертах.
- Не могу я подписывать чистые листы. И пакеты с неизвестным будущим содержимым подписывать не буду. Это дело подсудное.
- Да никакое оно не подсудное! – «доктор» явно начал закипать. – Не мешайте нам работать! Ставьте подпись и идите.
- Нет, это я подписывать не буду.
- Вить, давай я другого понятого найду, а? Не такого идейного? – с мукой в голосе обратился оперативник к лысому.
- Нельзя. – угрюмо откликнулся лысый, не отрываясь от писанины. – Я уже его ФИО и адрес в бланк вписал, а второго бланка у меня нет.
- И что теперь делать?
- Снимать штаны и… - озлился Витя, развернулся и с улыбкой уже знакомого доктора-кащенита взглянул мне в глаза. С хрипотцой обратился:
- Послушайте, товарищ…
«Товарищи! Граждане! Братья и сёстры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!» - почему-то промелькнуло в моей голове начало сталинского радиообращения от 3 июля 1941 года.
- Послушайте, товарищ, вы понимаете, что вы делаете? – повторил Витя. Не дождался от меня прогнозируемой реакции, и сам ответил на свой вопрос: - Да ни хрена вы не понимаете!
- На мой взгляд, я пытаюсь соблюдать закон. – застенчиво признался я.
- Это, конечно, хорошо. – поспешил согласиться лысый. И тут же озадачил меня новым вопросом: - Только на хрена это надо?
Признаюсь, не нашёлся, что ответить на подобную милицейскую ремарку.
Приняв моё молчание за приглашение развить ранее затронутую тему, Витя заметно оживился:
- Смотрите. – лысый зачем-то раскинул в стороны руки. Словно собирался придушить меня в объятиях. - Вы сейчас сидите тут и зря теряете время…
- Как факт.
- Вот видите!
- Что?
- Где?
- В смысле?
- Не понял.
- Я – тем более.
- Я же вам про это, а вы про что?
- И я про это же.
- Да?
- Конечно.
- Странно.
- Очень точно подмечено.
- Где?
- А на этот вопрос я уже вам отвечал.
- Говорите понятно!
- А я как говорю?
- Не так.
- А как?..
Тут Витя сломался. Видимо - окончательно перестал понимать кто из нас доктор, а кто пациент дурки. Гневно побуравил понятого глазами и обреченно махнул оперативнику:
- Ну, ты это… Давайте, осматривайте там всё. Фиксируйте… По правилам.
Последнее слово лысый произнёс так, словно хотел сплюнуть.
И мы с опером пошли к телу.
- Идите осторожнее. Не затопчите следы. – наставлял меня опер, одновременно стряхивая пепел сигареты себе под ноги.
На вопрос о том, какие следы я могу затоптать на покрытом лужами асфальте, услышал уже знакомый ответ. Опер с умным видом сказал: «Разные!», - и мы двинулись дальше.
Если кто не в курсе, так я вам поясню – большинство людей, покинувших этот мир насильственным путем, после этого начинают напоминать неряшливую кучу тряпья. Наш покойник тоже не был исключением из этого правила. Определённо можно было сказать только одно – труп при жизни был мужчиной. Лицо опознанию решительно не поддавалось – сплошные кровавые лохмотья, посреди которых уцелел один глаз. Из пробитого темечка под голову натекло n-ное кол-во мозгов. Короче – не особенно аппетитная картина. От проблёва лично меня спасла невесть откуда всплывшая доля здорового пофигизма + немалый опыт перетаскивания мертвяков в бытность работы больничным охранником (угу, есть и такая пёстрая страница в моей биографии).
Опер достал из папки лист формата А4 с какими-то детскими каракулями, сунул его мне и не без пафоса изрек:
- Вот. Сверьте схему места происшествия с местностью.
Я сверил. Наивно спросил, где на схеме обозначен север? Оказалось, что севера на схеме нет. Зато есть точное расстояние от правой пятки покойного до бордюра. Дальше было, как бы это цинично не звучит, не менее весело. Особенно запомнился момент, когда оперативник прогулялся по карманам трупа, не нашёл там никаких документов и риторически поинтересовался:
- Блядь! Ну сколько ж можно объяснять народу, что паспорт всегда надо с собой носить?!..
Второй запомнившийся момент – осколок горлышка бутылки, найденный на газоне. Судя по подтёкам крови, именно ей мужика по темечку и приголубили. Опер аккуратно вынес горлышко с газона и положил на дорогу в паре шагов позади УАЗика. Не прошло и пары минут, как за нашей спиной раздался скрип тормозов, а сразу вслед за этим длинная загогулистая рулада Вити – торжественно прибывшее на театр военных действий начальство своим джипом раскрошило бутылочный вещдок ко всем куям. Опер скорчил совершенно неописуемую рожу и прямо на коленке стал править свою «схему происшествия». Зачеркнул «горлышко бутылки с подтёками бурой жидкости» и вместо этого написал «рассеянные стеклянные осколки предположительно бутылки»…
Дальше выяснилось, что «подтёки бурой жидкости» имеются ещё и на трёх неподалёку запаркованных машинах (видимо ночью о них мужика лицом и возили). Пришлось Вите вызывать подкрепление, которое занялось фотографированием кровавых клякс и поиском владельцев автомобилей. Потом пришло сообщение, что милиция оперативно уже повязала двух бомжей, оперативно сознавшихся, что именно они укокошили сегодня мужика на нашем проспекте. Витя воспрял и начал светиться изнутри, но быстро потух, когда ему на мобилу звякнули из соседнего отделения и проинформировали, что бомжи никак не могли в минувшую ночь никого ухайдокать, т.к. всю ночь благополучно продрыхли у Витиных соседей в «обезьяннике». Зато соседи предложили расколоть на предмет причастности к мокрухе работающих по ночам неподалёку дорожных рабочих.
Много чего ещё было. Опер находил «следы волочения тела», на поверку оказавшихся раскисшими собачьими какашками. Витя ловил любого проходившего мимо чела мужского пола в диапазоне 16-60 лет и требовал от него неопровержимого алиби на момент прошедшей ночи. Опер, совершенно не стесняясь меня, предлагал подбросить покойному пакет с наркотой, чтобы этим прикрыть какую-то графу «ну, помнишь, по тому делу». И было совершенно непонятно, что это - тонкая ментовская шутка или самая что ни на есть правда жизни?
Витя долго по телефону на кого-то орал петушиным голосом, перемежая эмоции репликами "я что? На своём хере его в морг попру?!.."
Короче, каждый веселился, как мог. И только покойнику на всю эту бурную деятельность наших правоохранительных органов было в высшей мере наплевать.
На работу, как уже было сказано, я сегодня опоздал. Когда звонил предупредить о том, что задерживаюсь, на вопрос руководства «а, собстна, какого рожна?», честно ответил, что у меня тут труп.
Руководство ойкнуло и заткнулось, а опер, заметив, что я закончил разговор, тут же стрельнул у меня сигариллу…
Вопросы есть? Или есть какие-то иллюзии насчет того, что "время беспредела прошло"?
